Долго-ли, коротко продолжалось непотребство сие, однако сказывают, будто пришёл как то к тому кузнецу добрый молодец, да и говорит: «Здравия, кузнец! А не возьмёшь ли ты меня в выученики себе, подмастерьем? Буду тебе меха раздувать, уголья таскать, да ещё какую скажешь работу исполнять...» Кузнец же обрадовался тому, и отвечает: «Отчего же не взять? Возьму! Две руки – оно хорошо, а четыре – завсегда лучше». И стал добрый молодец кузнечное дело на диво быстро постигать. Времени прошло – всего ничего, а глядь – он уж и лучше самого кузнеца работу правит. Кузнецу же, кажись, только того и надо – иной раз и в кузню то не заходит днями – молодой и один управится!

И вот, как раз в один из таких дней, егда не было во кузне хозяина, видит добрый молодец – идёт мимо кузни старуха старая. Вышел он, да и давай зазывать: «Добры люди, милости просим в кузню нашу! Здесь дива дивные сотворяются – старые в молодых обращаются!» Старуха враз к нему – не брешешь ли, мол?...

- Как есть правда! Коли не было б, так и молчал бы!

И восхотелось старухе вновь молодость обрести. Согласилась она на чудо сие; оно и немудрено – не всякому выпадает такое – Коло Жизни своей вспять повернуть да годы молодые возвратить.

И схватил её добрый молодец за ноги, закинул в горн горящий, да и сжёг всю дочиста, токмо косточки и остались. После поворошил он те кости, вынул их из горна да закинул в кадку с молоком – глядь, времени малым-мало прошло – выходит из кадки той старуха – не старуха, молода да красива!

Пришла она ко старику своему – а тот и не узнаёт её. Она ему: «Чего, старый, глаза-то выпучил? Не вишь – я молода да статна, а ты как и был – старик старый. Не пара мы, как есть – не пара. Сейчас поезжай к кузнецу, пущай он и тебя в молодого перекуёт. Иначе и знать тебя не хочу!»

Делать нечего, собрался старик, взял шалыгу подорожную, да и к кузнецу. Оно и дело – видано ли, чудо-то какое чудное, диво дивное – враз старого на молодого перековать!

В сию же пору пришёл кузнец во кузню свою – глядь, а выученика то и нет как нет. Поискал, поспрашивал, плюнул на это дело, да и принялся за работу как и раньше – в одиночку. Тут и старик поспевает, да с порога кузнецу: «Перекуй меня, мол, на молодого!» Кузней так и сел: «Ты в уме ли, старый? Где ж то видано, чтоб такое деялось?» Старик: «Старуху мою перековал – перекуй и меня!» Пуще прежнего удивился кузнец: «Я, мол, старухи твоей и в глаза то не видывал!» Старик за клюку, да и к кузнецу: «Я вот сейчас тебя шалыгой то попотчую, так и враз вспомнишь!» Кузнец и вовсе чего думать не знает – не видал, мол, старухи твоей, и всё тут.

- Ты не видал, выученик твой видал! Кто его кузнечному делу обучал? Не ты ли? А ну давай перековывай, не то я за себя не в ответе!

Делать нечего, согласился кузнец старика перековать, только просил обождать чуток. А сам тем временем порасспросил потихоньку у бывшей старухи стариковой – как и что выученик его делал, и думает: стану тоже самое делать – Боги дадут, добро и выйдет.

Возложил, как обычно, кузнец Требу Белобогу о добром исходе дела, плюнул по привычке на Чернобогов требник, повелел старику раздеваться, опосля чего сунул его в горн, и ну давай меха раздувать. Только косточки от старика и остались. Поворошил он кости те, вынул, побросал их в кадку с молоком, и давай ждать – когда же оттудова заместо старика добрый молодец выскочит. А его всё нет как нет. Глянул кузнец в кадку – а там только кости обгорелые плавают…

…и зрели на то Светлые Боги из Ирия, и поначалу хотел Сварог, Покровитель всякого ремесла, в особенности же – кузнечного дела, пособить чем-либо кузнецу, да после рассудил: «Поделом Чёрный Бог кузнеца проучает, негоже се – на кого-либо из Родных Богов хулу понапрасну возводить!..» И оставил всё как есть…

Старикова жена же тем временем всполошилась – нету мужа давно уж, ни молодого, ни старого. К кузнецу приходит да вопрошает: «Где, мол, старик мой помолодевший?» Кузнец в ответ только руками разводит – «не оживает, и всё тут». Жена в голос – виданное ли дело, мужика посередь бела дня извели! Потащила кузнеца на княжий двор; так, мол, и так, княже и вы, люди добрые, изжёг кузнец-лиходей мужа моего, за то и судите его по Правде, по Ряду Русскому. Известное дело – с душегубами на Руси разговор короток. Потащили кузнеца на расправу. Тут глядь – встречь их тот самый кузнецов подмастерье идёт, что старуху в молоду жену перековал и, хитро прищурившись, спрашивает у кузнеца – «Куда ведут тебя, хозяин?» Тот ему и обсказал всё как есть от начала и до конца. Отвечал на то добрый молодец: «Ай, и беда же у тебя, хозяин, ай и беда… Ну что, теперь то, чай, не будешь на Чернобогов требник плеваться, али как? Отец то твой, вон, помудрее да попрозорливее тебя был – и Белому, и Чёрному Богу почести справно воздавал. Оттого и жизнь прожил справную. Ты же почитай ежедневно Чёрного Бога хулил, за то и получай теперь…» Сказал – и исчез, как и не было…

Кузнеца же княжьи люди дальше поволокли. И только было хотели ему главу с плеч – смотрят, а бывший выученик кузнецов вместе со стариком помолодевшим идёт: «Не троньте, говорит, кузнеца. Нет вины на нём. Вот тебе, жена, муж твой». Отпустили тут кузнеца княжьи люди.

С тех пор кузнец всякий раз пред тем, как Огнь в горне затепливать, исправно и Белобогу, и Чернобогу почести воздавал да положенные Требы воскладал.

Муж да жена же те, старик со старухой бывшие, стали жить да поживать, Богов да Предков почитать.

…А толи Сам Чернобог принял облик того добра молодца, что к кузнецу в выученики напросился, то ли кто из Верви Его – нам ныне неведомо. Суть же сего сказа по всякому неизменна – худое дело, пусть даже сотворённое с самыми добрыми намереньями, завсегда худом же содеявшему и оборотится.