Катастрофы – инструмент эволюции человека.

Согласно «теории тенденций» (динамической теории человеческого мышления и отношений) глобальная цель эволюции человека состоит в приобретении того качества, которого нет у животных, а именно – стопроцентной защищенности от катастроф.

Животные (также и растения), имея огромное видовое разнообразие, способность к мутациям, естественный отбор, тем не менее, обречены на вымирание в случае резкой перемены условий существования, будь то изменение климата, исчезновение питательной среды, какая-то космическая или локальная катастрофа.

Со стороны природы (если угодно – Бога), было бы верхом неразумности ограничиться только сотворением растений и животных, тем самым сделав жизнь на Земле заложницей случайностей, и обрекая ее на полное уничтожение в случае глобальной катастрофы, которая рано или поздно, но наступит. Это бессмыслица, которой на самом деле в природе не существует.

Именно для защиты жизни на Земле от любых случайностей и появился человек. Причем процесс формирования человеческого мышления, способного предвидеть и заранее находить защиту от катастроф, еще идет. Там где не хватает катастроф природных, естественных (наводнения, пожары, потопы, засухи, эпидемии и т. д.) человек, пусть и не желая того, сотворяет искусственные – военные, техногенные, экологические, экономические, цивилизационные и прочие относительно безопасные для общей жизни на Земле катастрофы. В результате еще до наступления действительно глобальных угроз человек заранее  бурно эволюционирует в формировании катастрофо-защищенного мышления, подготавливая его к будущим более серьезным испытаниям, которые не оставят права на ошибки. С другой стороны, если бы не было катастроф, отрезвляющих и выводящих людей из мифологической спячки, то человечество само бы давно  деградировало и вымерло как динозавры...

По «теории тенденций» эволюция человека в отличие от животных происходит не в физической, а в идеологической (духовной) сфере. Состоит она в уничтожении животных атавизмов – статичной, залипшей тенденциозности («...измов»), и формировании непохожего на животное, подвижного, незацикленного динамического мышления. 

Раз за разом, от катастрофы до катастрофы, вырабатывается иммунитет к очередному «...изму», впереди всё четче вырисовывается человек без животных зацикленностей, сверхадаптивный, обладающий по сравнению с сегодняшним человеком сверхспособностями и отвечающий за жизнь на Земле. Вот как красиво и образно выразился на этот счет Ф. Ницше: «Сверхчеловек есть разум Земли... Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком – канат над бездною... В человеке великое то, что он – мост, а не цель; что можно любить в человеке, так это то, что он есть переход и падение...»

Почти мистика.

Что же за «падение»  происходит с человеком, когда раз за разом  в катастрофах, эпидемиях, войнах гибнут тысячи, миллионы, а то и десятки миллионов людей, тем не менее, человек, как кролик в пасть к удаву, едва оправившись от предыдущей, упорно лезет в новую катастрофу? Есть ли защита от катастроф, или вокруг них существет фатальная обреченность, и события закручиваются каким-то мистическим образом в одном направлении, не оставляя шансов миновать бедствие и гибель людей, как это хорошо видно на примере гибели лайнера «Титаник»:

Гибель "Титаника"

Налицо невосприятие простейших очевидностей строителями судна, капитаном с командой, пассажирами...

К значительно большим людским потерям привело необъяснимо легкомысленное поведение четырех капитанов флагмана немецкого гражданского флота «Вильгельм Густлов», потопленного 30 января 1945 года залпом трех торпед (четвертая, с символической надписью «Иосиф Сталин», отказала) с советской подводной лодки «С-13» под командованием Александра Маринеско. Впоследствии эта торпедная атака была названа «атакой века», приведшей к крупнейшей в истории морской катастрофе. По данным спасшегося в тот день с тонущего лайнера Хайнца Шёна, ставшего впоследствии хронистом этой катастрофы, на борту «Густлова» находилось 10582 человека (по другим данным– около 6000 тыс.), погибло 9343 (т. е. в 6 раз больше, чем на «Титанике»).

Флагман пассажирского флота Третьего Рейха – «Вильгельм Густлов»

Во-первых, сам факт четырехвластия – «тетрархии» на корабле не лезет ни в какие ворота – это такой же нонсенс, как если бы вели автомобиль четыре водителя. Во-вторых, дикий винегрет из гражданских беженцев, раненых и военных, наличие какого-то жалкого вооружения на судне – это всё не позволило «Густлову» оборудоваться соответствующими предупреждающими знаками красного креста, что оградило бы его от атаки. Несколько тысяч гражданских лиц и тысячи детей были превращены в заложников небольшого числа военных. В-третьих, «парламент» капитанов «Густлова» договорился идти с минимальной скоростью, без зигзагов, в сопровождении единственного торпедоносца. Это позволило подводной лодке почти два часа без проблем преследовать «Густлов», готовясь к атаке. И, наконец, само обнаружение лайнера, когда вахтенный офицер С-13 глазам своим не поверил: в зоне боевых действий светится всеми огнями силуэт гигантского судна! Квартет капитанов «Густлова» включил ходовые огни, якобы, предохраняясь от столкновения с мифическими тральщиками. Катастрофа была неминуема...

Примечательно, что в продолжении патрулирования, С-13 опять не повезло с военными целями: 10 февраля она потопила большое судно, по убеждению Маринеско – крейсер «Эмден», но впоследствии выяснилось, что уничтожено лазаретное судно «Генерал Штойбен» с беженцами и ранеными на борту. Становится понятно, почему советское командование старалось замолчать подвиги C-13 – они могли привести к крупному международному скандалу, клейму вояк с гражданскими и детьми. Это сыграло роковую роль в последующей судьбе Александра Маринеско, оставшимся непризнанным героем, который, будучи дерзким, опровергающим существующие каноны ведения подводной войны командиром, «переборщил» по части подвига. Не его вина, что в этой трагедии он сыграл лишь роль «айсберга», который таки нашел немецкий «титаник»…

Александр Маринеско (1913-1963) – легендарный командир подводной лодки «С-13», потопившей «Вильгельм Густлов»

Абсолютно по той же схеме «титаников» – невосприятия очевидностей, формировалась и, например, катастрофа Чернобыля – первый аварийный радиоактивный выброс произошел в 1982 году, цепочка нарастающих очевидных серьезных дефектов станции продолжалась до катастрофы 26 апреля 1986 года, но это уже никого не впечатляло, Чернобыльский «титаник» только ускорял свой ход, в момент катастрофы и после, люди демонстрировали отказ от признания очевидностей...

Чернобыльская АЭС после аварии

Гибель шаттла «Columbia» 01.02.2003 г. была вызвана тем, что управленцы полета NASA получали сигналы о поломках на борту корабля, но как бы не обращали на это внимание...

Экипаж шаттла «Columbia»

Во время цунами на островах в Юго-Восточной Азии 26.12.2004 г., в результате которой погибли более двухсот тысяч человек, люди демонстрировали невосприятие экстраординарного происходящего, когда животные, птицы и даже племена«примитивных» аборигенов ушли в горы, когда случилось соверешенно необычное  – море отступило, обнажив дно. Однако многие люди, вместо того чтобы спасаться всеми доступными средствами, бросились навстречу своей смерти собирать открывшиеся ракушки...

Цунами

Таким образом, катастрофы идут по какому-то единому сценарию, будь то «Титаник», «Вильгельм Густлов», Чернобыль, «Columbia» или цунами. Объективные причины катастрофы – это отнюдь не главный фактор их бедственности. Основной причиной гибели людей является какое-то гипнотическое пренебрежение опасностями, утрата восприятия простейших очевидностей, «деаксия» (от лат., франц. de..., – отсутствие, и греч. axioma – очевидность). Катастрофы не наступают внезапно, они как бы предупреждают тех, кто не утратил подвижность мышления и способен видеть происходящее во всем его многообразии и новизне.

Откуда же берется эта деаксия? В каких случаях наблюдается похожее зомбирование, незамечание очевидного, неадекватное восприятие людьми реальности?

Анатомия зомбирования.

Наверное, самым показательным и зримым примером массовой утраты восприятия очевидностей является эффект индукции, который мы наблюдаем, скажем, во время беснования толпы болельщиков или других деструктивных демонстрантов, когда человек меняет мышление настолько, что может не только забыть обо всех опасностях, но и вообще потерять человеческий облик, не щадя жизни ради совершенно глупых, бессмысленных идей. Тот же самый эффект взаимного индуктивного заражения, но только растянуто по времени и более массово происходит при фашизме (подробнее о сути фашизма в статье «Любовь победит фашизм»). 

Фашизм – это крайнее экстраординарное проявление зомбирования, а в более легких степенях индукция происходит повсеместно. Что же является ее причиной?

Чтобы пошло индуктивное возбуждение, например, в физическом колебательном контуре, необходим резонанс – гармоническое совпадение частоты колебаний с другим колебательным контуром. В отношении индукции между людьми можно ограничиться понятием «идейного заражения», а можно посмотреть на природу этого явления глубже,  подобно индукции физической.

По «теории тенденций» любая тенденциозность («...изм») человека автоматически ввергает человека в хождение по одному и тому же кругу, даже мысли его становятся подвержены определенной цикличности (отсюда родилось слово«зацикленные» в отношении тенденциозно мыслящих). Такая цикличность – это и есть те самые «колебания», которые при совпадении частот и «...измов» в группе людей вызывают индукцию  – дьявольскую гармонию, при которой тенденциозность мышления индуцированных усиливается до максимума. Очевидности, которые видны  с противоположных «...измов» конечно же затмеваются. Человек превращается в зомби, видящего только то, что попадает в створ индуцированной в нем тенденциозности, а остальное он просто не видит. Это и есть деаксия, выстилающая зеленую улицу катастрофе, которая, получается, действует строго избирательно, направлена только против тенденциозных («зацикленных»), не успевших прореагировать на очевидные предупреждения.

Кто управляет зомби.

С деаксией всё было бы не так страшно, если бы не было еще одного явления, выступающего главной заинтересованной стороной в зомбировании человека. При объединении людей в группу образуется нематериальная (идейная) сущность, Система отношений, (в разных образных источниках – «зверь», «змей», «дракон», «эгрегор» (от фр. aigrette – «эгрет» – пучок перьев на женском головном уборе), ведущая самостоятельную жизнь, соблюдающая собственные интересы (самосохранения), проявляющая себя физически в действиях членов группы, изменяет их мышление, поведение. Проще говоря, вирус-паразит, зомбирующий людей, столь часто рисуемый в фантастических фильмах, оказывается, отнюдь не выдумка, а образ имеющий самое непосредственное отношение к реальности. 

Никакой мистики в невидимой, но проявляющего себя как живое существо Системы,  нет. Нет, например, ничего мистического в существовании искусственного виртуального паразита – компьютерного вируса. Нет мистики также и в том, что пчелиный рой есть что-то самостоятельное, подчиненное своим собственным интересам, нежели пчела. Пчела для роя – физический носитель, от которой требуется управляемость, стандартность, но ни в коем случае не индивидуальность. Ценность жизни одной или нескольких пчел для роя не существует, наоборот, пчела должна быть готова в любой момент ужалить и умереть за интересы роя. Интересы Системы (роя, стада, стаи, табуна, косяка и пр.)  не есть сумма интересов членов Системы, а нечто совершенно иное, отдельное.

Апокалипсис – образная теория катастроф.

Самым, наверное, интересным символическом представлением такой Системы является образ «зверя» в Апокалипсисе – Откровении Иоанна Богослова, последней книге Нового Завета Библии. Сегодня известно множество различных апокалипсисов (ветхозаветных, апокрифических), можно даже сказать, что существовал такой жанр, но только апокалипсис Иоанна, включенный в Новый Завет, остается в самом центре внимания не только богословов, но и деятелей искусства, всех, кто интересуется пророчествами. Глубоко неверно рассматривать Апокалипсис исключительно как некое предсказание отдаленного будущего, и уж совсем он не пророчествует «конец света», рожденный изысками эсхатологии – «науки о конце», своего рода, материалистического оппортунизма в религии – никаких «концов» у Бога, в идейной, процессуальной реальности не бывает, конец бывает только в материальной. Апокалиптика направлена на выявление общественного исторического процесса, наиболее общего закона, который действовал, действует, и будет действовать всегда, изложение его в символической, образной форме: «Апокалипсис – самое великое поэтическое произведение, созданное на земле. Это феномен, который по существу выражает все законы, поставленные перед человеком свыше». (А.Тарковский)

Можно сказать, что Апокалипсис – это своеобразная теория формирования катастроф. Началась рождаться теория, наверное, с ветхозаветной легенды о Всемирном Потопе. Именно в ней был обрисованы причины неадекватного реагирования на катастрофу: отход большинства людей от единого Бога, т. е. от монотеизма, а, следовательно, сползание в политеизм – идолопоклонство, на нерелигиозном языке – распад системы ценностей, мышления, утрата очевидностей, что рождает бессилие перед лицом катаклизма, в данном случае – природного, и заканчивается физической гибелью. Ничего не угрожает только тому, кто не утратил веру в единого Бога (по легенде – Ной), видит опасности, адекватно на них реагирует. Идея (Бог) ему подскажет вариант спасения.

Символическое значение легенды о Всемирном Потопе (как впрочем и многих священных образов) плохо доступно материалистам. Комичными выглядят экспедиции некоторых энтузиастов на гору Арарат в поисках остатков Ноева ковчега…

И.Айвазовский - Всеминый Потоп

Из книги в книгу в Ветхом Завете всё подробнее и подробнее обыгрываются аспекты, детали формирования катастроф: легенда о Вавилонской Башне, легенды о разрушении Иерихона, Вавилона, об уничтожении Содома и Гоморры, пророчества Авраама, Моисея, Ездры, Исайи, Иеремии, Иезекииля, Даниила, Еноха, и др. В Новом Завете Иисус Христос тоже высказал несколько пророчеств, и особенно значительное – предсказание окончательного торжества его идеи – Второго Пришествия. Откровение Иоанна Богослова, завершая Писание, как бы подытоживает все пророчества в единое резюме, дополняя «общественной» составляющей «личностное» учение, изложенное в четвероевангелии (подробнее в статье «Аксиология учения Иисуса Христа»)

«Зверь» как образ Системы.

Образ деструктивной социальной системы в виде животного впервые, наверное, возникает в «Книге пророка Исайи» в виде Левиафана – морского чудовища, змея, восставшего против Бога. Кстати, лайнер «Титаник» изначально хотели назвать именем именно этого змея, и даже когда всё-таки назвали по-другому, неофициально его продолжали именовать «Левиафаном». Такое же восстание против Бога и очевидности, приводящее к катастрофе, описывается в легенде о другом гиганте – Вавилонской башне (Быт. 11:1-9), возведение которой привело к распаду систем ценностей, по легенде – такому смешению языков.

Уже конкретнее образ животной системы появляется в «Книге пророка Даниила» в виде четырех зверей, в свойствах которых описывается, что «зверь», хоть и имеет человеческое воплощение, всё равно – животное: «Первый – как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему». (Дан. 7:4) На хищническую суть указывает описание второго зверя: «…ему сказано так – встань, ешь мяса много!» (Дан. 7:5) О властности системы над человеком говорит описание третьего зверя: «…и власть дана была ему». (Дан. 7:6) На воинственность и слепую агрессивность указывает описание зверя четвертого: «…и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами…» (Дан. 7:7)

Здесь же, в «Книге пророка Даниила», появляется образ «Сына Человеческого» (богоподобной части человека), которому только и под силу победить «зверя» окончательно и бесповоротно: «И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится». (Дан. 7:14) Именно сам человек, в себе и только в себе способен победить Систему – этот животный атавизм...

Это всё перекликается с образом трехглавого змея в русских народных сказках, которого тоже побеждает богатырь-одиночка, символизирующий личность человека. Сколько бы он ни махал мечом – это всё рационально бессмысленно, т. к. на месте срубленной головы у змея вырастает новая, победа достигается духом, а не силой. Бесполезно бунтовать против системы, устраивать восстания, революции – в результате одни «головы» сменятся на другие. Радикальное уничтожение «змея» возможно только через себя…

Та же логика победы человека над системой просматривается в образе христианского святого Георгия Победоносца (III в.), уничтожившего змея-дракона, угнетавшего город. В пьесе Е. Шварца отражен этот же конфликт героя и системы, человеческого и животного – Ланцелота и Дракона.

В Откровении Иоанна Богослова по сравнению с «Книгой Даниила» уже более четко выражены свойства «зверя». То, что он физически невидим, т. к. представляет собой всего лишь постигаемую разумом идейную сущность, отражено в следующем стихе: «Зверь, которого ты увидел, был, и его нет; и он поднимется из бездны и в погибель идёт; и будут удивляться, … смотря на зверя, который был, и которого нет, и который придёт». (Откр.17:8)

Важное свойство Системы в том, что люди, на которых паразитирует этот «зверь», имеют одинаковое стерилизованное мышление (по «теории тенденций» – одинаково тенденциозны, имеют одни и те же «...измы») : «Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю». (Откр. 17:13) Невероятную техническую мощь Системы описывает Иоанн в таком стихе: «И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми». (Откр. 13:13)

Пресловутое число 666

Исключительно важно, что Иоанн указал маркер, своего рода «лакмусовую бумажку», позволяющую определить «зверя» – стремление его (Системы) опутать человека документами: «И он поступает так, чтобы всем, малым и великим, и богатым и нищим, и свободным и рабам, дали клеймо на руку их правую или на лоб их». (Откр. 13:16) Конечно, сейчас не требуется никого клеймить, достаточно бумаг, без которых невозможно что-либо сделать: «И чтобы никто не мог ни купить, ни продать, кроме того, кто имеет клеймо: или имя зверя, или число имени его». (Откр. 13:17) И, конечно же, такая тенденция обращается в то, что имя человека заменяется цифрой.

С виду номер на документе выглядит совсем безобидно, но картина меняется, если посмотреть на оцифровку человека как на процесс. Вчера вводилась паспортизация; сегодня этого недостаточно, вводится ИНН; завтра и этого будет недостаточно, нужны личные коды, дактилоскопические паспорта; послезавтра и этого мало, потребуется вшивать в человека микрочипы. Всегда находится рациональное объяснение для таких новаций, сулящая невероятные удобства, порядок, но как только наступает очередное нововведение, то сразу оказывается, что его недостаточно. Миф требует новых мифов. Какова реальная цель процесса? Делать контролируемым, полностью управляемым, манипулируемым свободного человека. Кто контролирует? Какой-то человек, или группа людей? Нет! Контролером и манипулятором выступает бездушная формалистская, обезличивающая Система, превращающая всё в формальный абсурд. 

Образ «зверя» и символизирует собой эту Систему, состоящую из, казалось бы, иерархии безобидных чиновников-«шестерок», который каждый в отдельности ничего не решает(«Я понимаю, но что я могу сделать, таково указание начальства, я обязан выполнять...»), но все вместе в иерархии («пирамиде», «вертикали») они образуют грозную деструктивную силу. С этих позиций просто глупо искать смысл «числа зверя» 666 в арифметике, каббале и гиматрии, и пусть Иоанн Богослов подходил к этому числу как-то иначе, но с современных позиций смысл числа 666 можно сформулировать просто: «шестерка» сидит на «шестерке» и «шестеркой» погоняет...

Защитники оцифровки человека и контроля за ним со стороны Системы зачастую прибегают к манипуляции, пытаясь представить дело так, что они борются с мистицизмом. Однако в разъяснении деструктивной сути цифрового системного контроля человека ничего запредельного и мистического нет. Есть вполне логичный и очевидный процесс построения концлагеря...

Катастрофа – итог формализма.

В предкатастрофическом взлете формализма Системы («зверя») нет ничего удивительного. Отрыв формы от содержания – утрата смысла, отказ от идеи (в религиозном понимании – отказ от Бога) – это и есть то общее, что характерно для любой катастрофы, в любой области, на любом уровне. Скажем, в катастрофе на уровне человеческого организма – быстром разрастании раковой опухоли проявляется то же самое, – освобожденная форма (бессмысленные раковые клетки, вышедшие из включенности в систему отношений, в процессы организма) вначале «беснуется», бурно развивается псевдо-жизнь, ее формальная имитация, которая стремится подменить весь реальный организм, что в конце концов его убивает, т. е. происходит катастрофа. 

Такое же бешенство формы, оторванной от содержания, мы видим, когда происходит формальный взлет, например, экономики, когда деньги (форма), оторвавшись от товарного наполнения (содержания), идут на взлет (деньги всё больше производят другие деньги), но такой бутафорский прорыв неизбежно заканчивается кризисом, дефолтом, катастрофой. В Апокалипсисе экономика представлена в образе «великой блудницы»: «И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее». (Откр.18:3) У нее своя неизбежная катастрофа: «За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем… И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею… И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает… Ибо в один час погибло такое богатство!..» (Откр. 18:8-17) (подробнее в ст. «Великая блудница экономика») 

Так же беснуется форма и при невероятных успехах фашизма, на первых порах демонстрирующего установление порядка и формального взлета милитаристской экономики. Такой подъем стабилизироваться в принципе не может, как не может стабилизироваться раковая опухоль, и разрешается всё в войне – катастрофе фашизма...

В эпоху формализма режиссер, освободившись от пут смысла, уходит в бесконечную жвачку сериала... Появляются орды «писательниц», занятых формо-плетением бессмысленных романов... Искусство ударяется в поиск форм и удалении от смыслов. Например, дошло до того, что называющий себя художником «человекочучельник» Гюнтер фон Хагенс выставляет мумифицированные трупы и их части в виде неких «композиций», с успехом путешествуя со своими выставками по миру. Художник-авангардист О. Пономарев из Новосибирска рисует пенисом вместо кисточек, другая такая «художница» Боряна Росса сшивает свои половые губы перед зрителями и кинокамерами иголкой и нитью...

Г.ф.Хагенс и его композиции из трупов

Беснование формализма говорит о том, что катастрофа лишь дело времени, не важно какая она будет, – природная или сотворенная человеком, главное, что она неизбежна, и никакого естественного лечения раковой опухоли, кроме самоуничтожения, не существует. Для предвидения будущей катастрофы достаточно научиться отличать форму от содержания, сохранить восприятие очевидного и общество само отрапортует о готовности к очередной катастрофе.

Российские перспективы.

Существует заблуждение, что пророки преодолевают время, видят будущее. Если бы это было так, то в пророчествах присутствовал бы будущий понятийный аппарат, новые понятия и термины. Однако этого нет, и пророк вынужден пользоваться существующими при нем символами и образами для обрисовки грядущих событий. Это вызвано тем, что суть настоящего пророчества не в проникновении сквозь время, не в рассказе о конкретном мгновенном событии, а в отчетливом видении протяженных процессов, происходящих сегодня, и в способности их проецировать в будущее.

Зацикленным хождением по одном и тому же кругу отличаются процессы разрушительные, и именно они являются самыми предсказуемыми. А с линейными процессами, там, где возникает что-то новое – с этим сложнее. Новое потому и новое, что его не предугадать, и из старого не вывести. Поэтому пророчества, ориентированные в основном на цикличные деструктивные процессы, выглядят всегда негативно, даже страшно, как, например, Апокалипсис Иоанна Богослова, что совсем не означает, что впереди только плохое, и уж совсем не говорит о «конце света», несмотря на всю катастрофичность предсказания.

Что касается предсказаний российского будущего, то существует народная мудрость: в России легко быть пророком – предсказывай голод и войну, никогда не ошибешься! Это невеселое наблюдение, порожденное убийственным эмпирическим опытом всей российской жизни от голода до голода, от войны до войны – «любимых» российских катастроф.

Перманентный катастрофизм России порожден самим фактом существования российской имперской «вертикали», дебютировавшей как единая Система с завоеванием татаро-монголами раздробленной Руси, и до сего дня не менявшей своей подавляющей сущности. Имперская Система-гребенка тем более  деструктивна, чем больше народов и культур она пытается силой удержать в неком искусственном пространстве, похожим то на коммуналку, то на тюрьму. И, как всякая деструктивная система, она ходит по одному и тому же кругу, провоцируя бедствия и войны, которые еще и дополнительно отстраивают народ в угоду Системе. Например, М. Мамардашвили, считая, что не было объективных (неизбежных) причин для российских войн, писал: «...Например, я могу показать, что, независимо от того, хотят россияне войны или не хотят, они ставят себя в ситуацию, из которой только два выхода – воевать или не воевать, и существует много причин, чтобы воевать. Или – еще ситуация – для того, чтобы выиграть войну, нужно сначала поставить себя в ситуацию, из которой другого выхода, кроме победы, нет». 

Гениально наблюдательный А.С.Пушкин в стихотворении «Друзьям» писал о царе: «Россию вдруг он оживил // Войной...», понимая, что для России война – благо. И действительно, нет более эффективного инструмента внутренней политики, чем внешние враги и внешние войны...

Е. Шварц в своей пьесе показал Систему в образе «дракона», как порождение войны,  её единственную причину: «Дракон: ...Я — сын войны. Война — это я. Кровь мертвых гуннов течет в моих жилах, — это холодная кровь. В бою я холоден, спокоен и точен... Шарлемань: Уверяю вас, единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного...»

В.В.Верещагин - Апофеоз войны

Различные революционеры, реформаторы в России каждый раз убеждают, что уж теперь-то всё закончилось и наступило безмятежное российское благоденствие, однако в итоге оказывается, что революции и реформы оказывались лишь сменой формы, а не содержания российской деструктивной Системы, она, как сказочный дракон восстанавливала свою голову и с прежней неизменностью бросала народ в одни и те же катастрофы. Так что предугадать будущее России нетрудно.

Сегодня даже возможно исследовать на «катастрофо-готовность» отдельные группы и конкретных людей, протестировав их на деаксию, тенденциозность («...измы»). Можно, исправив тенденциозность мышление искусственно методом того же идеоанализа, тем самым уберечь от подверженности любым катастрофам на общественном и личном уровне. Однако было бы неразумно рассчитывать, что такой подход может иметь какое-то глобальное значение. Предкатастрофическое мышление резко враждебно реагирует на любые попытки возвращения к очевидности, поскольку демифологизация всегда очень и очень болезненна, переоценка ценностей причиняет серьезные нравственные страдания. Да и естественная катастрофа куда более эффективный и бескомпромиссный механизм возвращения в реальность человека, нежели любые искусственные методы...

Видя неотвратимость российских катастроф, тем не менее, не стоит впадать в обреченное уныние. Следует помнить, что катастрофы не бесцельны, они ведут человека по пути эволюции, изменяют его, и, вырабатывая иммунитет к очередным «...измам» делают его мышление всё более подвижным, динамическим, приближают его к образу «сверхчеловека». Поэтому российский «минус» рано или поздно обернется «плюсом»: россияне, пережившие несравнимо больше катастроф, нежели другие люди, опять окажутся впереди всей планеты. Какая-то катастрофа окажется последней для российской статичной имперской Системы, и образуется некая новая, подвижная, доселе невиданная система государства (или конфедерации государств, как это было на предимперской Руси), где наконец-то интересы Системы будут подчинены интересам личности. Сбудется извечная мечта человечества о конструктивном, справедливом, помогающем государстве. «Зверь» наконец-то будет посажен на цепь, и будет, как верный пес служить человеку, а не человек ему, как это происходит сейчас.

Воплотиться, наконец, идея русской соборности, которая состоит вовсе не в стадности, как ее иногда стремятся преподнести. Соборность означает не только способность собираться в случае опасности, глобальной проблемы, но и в еще более важное качество  – умение расходиться (а иначе, зачем тогда нужна идея собираться?) когда опасность миновала, чтобы не дать образовавшейся при «собирании» Системе («зверю»), скажем, военной «пирамиде-вертикали» в мирное время подчинить общество своим интересам и провоцировать войны и беды для сохранения себя самой. В соборности оживет тлеющая в русском народе подвижная, динамическая общественная система, никогда еще не воплощенная на земле.

Произойдет материализация града Китежа, возникнет пост-апокалипсическое общество, не нуждающееся для своего развития в катастрофах. Восстановится справедливость, и русские, пережившие столько бед и несчастий, будут, наконец, достойно вознаграждены: «Первые станут последними, а последние станут первыми» (Мф.19:30; Мф.20:16; Мр.10:31; Лк.13:30)

Михаил Козлов-Бестужев - Китеж — град

earth-chronicles.ru