В свое время мне пришлось писать о книге Велеса, и к этому вопросу, казалось бы, можно было не возвращаться, но обилие все новых публикаций этого произведения, его растущая, как кажется, популярность, доходящая до того, что предлагается включить книгу Велеса и в школьное, и в университетское преподавание, заставляют говорить о ней вновь.[218] К тому же в своей защите этой грубой подделки А. И. Асов, ее постоянный популяризатор, выступает с крайне резкими нападками на О. В. Творогова и доходит до того, что вообще отвергает компетенцию этого специалиста в решении вопросов о времени происхождения произведений древнерусской письменности. Поскольку именно О. В. Творогов является сегодня самым крупным и плодовитым исследователем и издателем памятников древнерусской литературы, защита его авторитета становится защитой науки от вторжения довольно темных сил, т. е. приобретает большое общественное значение. Я не оговорился, употребив выражение «темные силы». Издательская группа «Гранд-Фаир» (в переводе с английского «большой базар»), выпустившая на рынок одно из главных сочинений А. Асова «Атланты, арии, славяне. История и вера» (М., 2000), предлагает также покупателю в переводе с английского творение П. Д. Успенского «Новая модель вселенной», представляющее собою «энциклопедию оккультных знаний», труд Э. Маккой «Автоматическое письмо для начинающих», т. е. «искусство вступать в контакт с иным разумом с помощью ручки и листа бумаги, эффективный инструмент гадания и самопознания», рассказы Р. Вебстера, «специалиста по паранормальным явлениям» о том, как «как человек может покинуть физическую оболочку и устремиться в неизвестные дали, презрев пространство и время», наконец, труд Г. Гурджиева (правильнее: Гюрджиева. — А. А.) в переводе с английского «Жизнь реальна только тогда, когда Я есть». Эта книга обращена «к современному человеку, … чувствующему себя изолированным и ведущим бессмысленную жизнь. Перед читателем открывается метод действия Учителя, который своим присутствием обязывает прийти к окончательному решению, обязывает знать, чего человек хочет». В согласии с этими аннотациями находится и капитальный труд А. И. Асова «Книга Велеса», выпущенный издательством «Политехника» (СПб., 2000) в качестве «научного издания» со следующим издательским пояснением: «Книга Велеса — первый полный канонический перевод на русский язык священных текстов новгородских волхвов VIII–IX веков н. э., в которых отражена вера и история многих европейских и азиатских народов Евразии с XX тысячелетия до нашей эры по IX век нашей эры». Мы уже не удивляемся тому, что каждая рекламная газетенка публикует сегодня астрологические прогнозы и сообщения знахарей, колдунов и гадателей, предлагающих свое искусство, что издается немало книг такого рода, ибо должны признать, что то сравнительно свободное общество, в каком мы сегодня живем, позволяет зарабатывать на жизнь любым способом, какой не запрещен законом. У людей различны способности и возможности, поэтому один во всеоружии новейшей техники производит шунтирование сердечной аорты, тогда как другой борется за свое место под солнцем с помощью молитв и эффектных пассов.

Темой нашего обсуждения может быть только одно: подлинность текста, который называют «Велесовой книгой». Но приходится и еще придется отвлекаться на вопросы околонаучной публицистики, к которым так привержен А. И. Асов, потому что необходимо говорить и о той системе ценностей, которая заставляет его отстаивать подлинность «Велесовой книги». Итак, из многочисленных трудов А. И. Асова, посвященных «Велесовой книге» (сокращенно ВК), мы выбрали два последних по времени: уже упомянутую «Книгу Велеса», далее сокращенно «Книга» и «Тайны Книги Велеса» (М.: «АиФ-Принт», 2001), далее сокращенно «Тайны». При обсуждении текста ВК придется также использовать одну из предшествующих публикаций — «Велесова книга. Перевод и комментарии А. Асова», которая двумя изданиями вышла в Москве 1994 и 1995 гг.[219]

«Книга» имеет следующую структуру: вначале помещен текст ВК с переводом, затем рассмотрены богословское содержание ВК, место ВК в истории и среди мировых религий, история ВК, комментарии к тексту и переводу (во многом совпадающие с названной выше книгой «Атланты, арии, славяне»). «Тайны» содержат длинную историю «деревянных дощечек», на которых якобы написана ВК, и апологию подобной же фальсификации славянского фольклора, опубликованной болгарским фольклористом С. Верковичем в 1881 г.

Вопрос о подлинности «Велесовой книги» решается просто и однозначно: это примитивная подделка.[220] В защиту ее подлинности нет ни оного аргумента, против ее подлинности приведено множество аргументов, которые мы здесь перечислим довольно бегло, поскольку о каждом из них уже было многое сказано.[221]

1) Никаких доказательств реального существования досок, на которых якобы была написана ВК, не существует. Две известные фотографии воспроизводят не доски, а рисунок на бумаге (что показала Л. П. Жуковская[222]). Вообще использование дощечек размером 38 на 22 см и толщиной в 0.5 см для письма представляется невероятным: в отсутствие пил они сложны для изготовления, при разлиновке и письме они могут легко раскалываться (письмо на двух сторонах!), хранение их и перемещение нелегко осуществить. Открытие берестяных грамот показывает, что при необходимости достаточно прочные и долговечные свитки могли бы быть сделаны именно из бересты. Придумывая свою книгу из досок, соединенных шнуром, Ю. П. Миролюбов не знал еще берестяных грамот и имел в виду рукописи на пальмовых листьях, имевших в древности употребление в Индии и соединявшихся подобным образом. По всей вероятности, ему не были известны вощаные дощечки, называемые вощечки и церы, которые использовались для черновиков, обучения письму и деловым записям, не подлежащим долгому хранению. Широко применявшиеся в Европе начиная с римской античности, они изготовлялись размером 11 на 9 см при толщине 1 см и соединялись друг с другом шнурами.[223] Запись, однако, делалась не на древесной поверхности, а на вощаном покрытии, что предохраняло дощечки от раскалывания. В недавние годы их стали обнаруживать и при археологических раскопках на русских землях. В одной из находок, привлекших особое внимание, дощечки имеют размер 19 на 15 см,[224] но от этого еще очень далеко до того, который показался возможным Миролюбову.

2) Алфавит «велесовица» является вторичным по отношению к кириллице, поскольку и в начертании букв, и в принципах орфографии зависит от нее. Это видно, в частности, по написанию гласного звука [и] с помощью двух букв «оу», что восходит к греческой графике. В алфавите, будь он подлинный, ожидалось бы больше сходства с германским руническим письмом. Характеру письма, которое осуществлялось царапанием по дереву, противоречит наличие округлой линии в букве «о». Буква «ч» похожа на греческую «пси» с двумя округлыми элементами.[225] По утверждению Ю. П. Миролюбова, буквы были подвешены к горизонтальной черте (это видно и на фотографии «дощечки»), как это принято в индийском письме деванагари. Но если в письме деванагари сплошная черта представляет собою соединение верхних горизонтальных элементов отдельных согласных букв, то буквы «велесовицы» не имеют, за немногим исключением, верхнего горизонтального элемента, так что сплошная горизонтальная черта не могла возникнуть при этом типе алфавита. Проводить же на дереве глубокую горизонтальную черту в качестве разлиновки небезопасно для целости древесного материала, к тому же это существенно сокращает поверхность, отведенную для письма. Таким образом, этот элемент письма отражает тенденцию Ю. П. Миролюбова связать ВК с мифическими индоарийскими истоками.

3) Датировка «Велесовой книги» VIII–IX вв. ничем не подкреплена. При доступности дощечек мог бы быть проведен радиоуглеродный анализ, который дает надежные результаты. Графика, воспроизведенная на фотографии, не имеет никаких датирующих признаков. Лингвистика текста не содержит никаких признаков указанной эпохи. Носовые гласные, возможно, сохранялись еще VII–VIII вв., но тут полностью отсутствуют; редуцированные гласные неизвестны языку ВК, между тем у восточных славян они сохранялись до XIII в.; некоторые черты польской фонетики, представленные в тексте (переход мягкого [г] в [s] и [z]), возникли лишь в XV в.[226] В лексике заметно систематическое присутствие южнославянского элемента, понятного на Руси лишь после ее крещения в конце X в.; встречаются лексемы, возникшие лишь в XVIII в. (скотовод). Никаких «архаизмов», о которых любят говорить защитники ВК, в тексте нет.[227]

4) Лингвистические особенности текста очень выразительно свидетельствуют против его подлинности. Бросается в глаза беспринципное и беспорядочное смешение польских, украинских, реже чешских лингвистических черт с придуманными и невероятными грамматическими формами, каких нет и не было ни в одном славянском языке.[228] Этот волапюк находится в согласии с лингвистическими представлениями Ю. П. Миролюбова, как он высказывал их в своих сочинениях, с его дилетантскими работами в области фольклора и этнографии. А. И. Асов совсем не использует в своих комментариях сочинений Ю. П. Миролюбова, чтобы не демонстрировать широкому читателю тождество стиля и мысли текста ВК с прочими творениями Ю. П. Миролюбова, написанными еще до издания ВК. Замечательно, однако, что во многих публикациях, посвященных ВК, от Ю. П. Миролюбова до А. И. Асова включительно, фигурирует странное название деревянных пластин, на которых якобы был написан текст, — дощъки и в род. падеже мн. числа совершенно немыслимая для русской орфографии форма дощъек (допустимо только дъщъкъ или дощек). Слово фигурирует в качестве подлинного названия соответствующих предметов, но его нет в ВК. Это не единственный, но совершенно очевидный пример саморазоблачения Ю. П. Миролюбова.

5) Жанрово-литературные особенности ВК находятся в противоречии с тем, что характерно для произведений столь древней эпохи. Для «священного писания» у ВК не хватает пророческого элемента, какой бы то ни было внешней или внутренней связи с высшими силами. Остается историческая часть и что-то вроде гимнов и молитв. В последних крайне слабо выражены поэтические формы: нет звуковых повторов (аллитераций), грамматической рифмы, расплывчаты ритмические построения, беден метафорический язык. Историческое повествование ведется от первого лица мн. числа, так что полностью лишено всякого эпического начала. Стоит лишь привести в переводе А. И. Асова один пример этой безвкусной исторической прозы: «И забрали мы свои стада и бросились к северу, и спасли наши души. И так, если мы будем хранимы Богами, не утратим мы своих сынов, дочерей, а также жен, и будем мы просто передавать им наследство. И не будем мы сметены, потому что не пойдем впереди рати. И дань будет наша. Мы не псы, а потомки славян. И воинами мы сами быть можем, и не будем беречь себя» (с. 69). Убожество нравственной и социальной мысли, столь отчетливо видимое в этих строках, объяснимо из личности ее создателя Ю. П. Миролюбова, который обладал ограниченными познаниями в славянском фольклоре, но не в истории или религии.

Исторический раздел ВК более всего напоминает книгу Мормона, сочиненную в 1820–1830 гг. основателем известного религиозного движения И. Смитом, где повествование местами ведется от первого лица мн. числа. В отличие от И. Смита Ю. П. Миролюбов не планировал создания религиозной общины на основе ВК, поэтому не позаботился о профетическом элементе.

Между тем жанрово-литературная природа текста дает крайне много для его понимания, литературный жанр придает последовательности слов характер произведения словесности. Именно известная жанровая изолированность «Слова о полку Игореве» в кругу произведений древнерусской литературы всегда служила почвой для сомнения в его подлинности и это, несмотря на его лингвистическую и историческую достоверность.

6) Недостоверности жанра ВК соответствует и хронологическая система, на которой зиждется ее историческое повествование. Ее автор воспитан и мыслит теми временными категориями, которые выработаны в современном обществе, но отсутствуют в произведениях древней историографии. В эти хронологические расчеты не положены ни сотворение мира, ни какие-либо иные исторические или мифологические события, нет счета лет и по царствующим династиям. Ср. примеры таких хронологических выкладок (цитирую лишь переводы А. И. Асова): «Как только Бус оставил нас, была сеча великая много месяцев» (Книга, 19); «И так дошли мы до сего места и поселились огнищанами на Земле Русской. И так прошли две тьмы (двадцать тысяч лет)» (там же); «Мы были принуждены укрыться в лесах… Там мы пережили одну тьму (десять тысяч лет)» (там же); «После другой тьмы (десяти тысяч лет) был великий холод» (там же). Издатель полагает, что речь идет о похолодании, которое было за 5000 лет до н. э. (Книга, 320). Следовательно, хронологические расчеты начинаются за 45 000 лет до н. э. Как они выполнены, почему в современной хронологической системе, мы не знаем. Иногда применяются хронологические методы современной науки: «И было это после тысячи трехсот лет от Карпатского исхода» (Книга, 197); «Подробнее о начале нашем мы расскажем так. За 1500 лет до Дира прадеды наши дошли до Карпатской горы» (85), т. е. отсчет лет от какого-либо события в ту или другую сторону.

7) Наконец, и само содержание ВК свидетельствует против ее подлинности. Она не предлагает ни новых исторических фактов, ни исторических подробностей, ни органической религиозной концепции. Если в ее основе лежит устное историческое предание, ей не хватает запоминающихся сюжетных построений и соответствующих литературных приемов изложения (таких, какими богаты, например, былины); если в ее основе лежат исторические архивы воображаемых жрецов, ей не достает точности и фактов. Ее идеология легко объясняется из предвоенной обстановки, в которой происходило духовное формирование Ю. П. Миролюбова: позднее евроазийство, индо-арийские теории прародины, популярные в Германии в ту эпоху, набор славянских и индийских языческих персонажей без ясных функций, ставших достоянием европейской культуры еще в XIX в. и с тех пор неизменно выполняющих псевдорелигиозное назначение в полурелигиозной внецерковной среде. О. В. Творогов высказал обоснованный взгляд на Миролюбова как автора ВК, и с этим взглядом полностью согласуются все особенности произведения и его короткой истории.

Теперь обратимся к А. И. Асову как издателю и комментатору «Велесовой книги».

Нам уже пришлось отметить, что А. И. Асов не всегда правильно понимает издаваемый им текст. Некоторые из указанных нами ошибок издания 1994–1995 гг. он исправил, о чем мы еще скажем, другие, и в очень немалом количестве, все еще остаются. Например, для текста «а сме стахом на мисть его а пряхомста суре, а бенде паднемо се славоу [= со славою], тамо идьме, яко овь» предлагается следующий перевод: «Мы стояли на месте своем и с врагами бились сурово, а когда мы пали со славою, то пошли сюда, как и те» (Книга, с. 12–13). Не обращая внимания на безграмотность переводимого оригинала, отметим лишь, что во втором предложении заключено сослагательное наклонение, т. е. оно значит: «а если падем со славою, туда пойдем, как те».[229]

В «Книге» текст произведения существенно изменен по сравнению с изданиями 1994–1995 гг. Издательская процедура отчасти описана А. И. Асовым на с. 299–300 «Книги» и выглядит как пародия на филологическую работу. Вот ее положения в сопровождении наших комментариев.

(а) ВК сохранилась в четырех копиях, поэтому издатель сравнивал их между собою и «выбирал тексты, наиболее точно отражающие протограф». Этого, конечно, недостаточно. Нет указания на объем каждой из сохранившихся копий (ни одна из них не является полной), нет объяснения принципа выявления первоначального чтения (т. е. чтения протографа), нет никакой характеристики протографа. Последнее необходимо потому, что в зависимости от того, каким мы себе представляем «протограф» (т. е. первоначальный текст), мы оцениваем достоверность источников в том случае, если они расходятся между собою. Короче говоря, А. И. Асов ставит точку там, где только начинается нормальная филологическая работа. Кажется, ни сам Миролюбов и никто из его «научных» последователей не объяснили, почему произведение датируется VIII–IX вв. Они полагали, что и сами «доски» возникли в это время, т. е. Ю. П. Миролюбову был непосредственно доступен оригинальный текст ВК. Именно для дилетантов и фальсификаторов характерно убеждение, что можно найти оригиналы древних текстов, а не то, с чем наука почти всегда имеет дело, — копии несохранившихся оригиналов. Впрочем, после исчезновения «досок» и А. И. Асов попал в типичное для филолога положение, но оказался недостаточно подготовлен к нему.

В одном месте издатель неожиданно высказывает мнение, что «тексты записывались в разные времена и носителями разных говоров древнеславянского языка» (Книга, 300). Значит, уже не «новгородскими волхвами», а кем-то еще? Не в VIII–IX вв., но и в иное время? Понятно, что к такому признанию его вынуждает именно та лингвистическая мешанина, на которую указала критика. И все же характер этой мешанины остается тождествен на всем протяжении ВК, так что в другом месте по этому вопросу предлагается иное суждение: «Ныне мы можем определенно сказать, что никаких позднейших "слоев" ни в языке, ни в идеях и сведениях, которые можно было бы относить к более поздним временам, в самом памятнике нет… Сам же памятник создан именно в IX веке» (Тайна, 45–46). Значит, автор IX в. некто «Ягайло Ган смерд» (имя придумано в свое время А. И. Сулакадзевым и охотно подобрано А. И. Асовым, правда, без «смерда»), то ли сам сочинил все это на основании устных преданий, то ли объединил записанное другими. И та и другая возможность требует обоснованного доказательства, но наличный материал не согласен ни с той, ни с другой.

Кстати сказать, введение автора в виде Ягайлы призвано решить некоторые проблемы текста, но вместо этого создает новые трудности. Он выходец из Польши, почему в языке ВК присутствуют полонизмы (Тайна, 21), на которые обращала внимание критика. Не объясняется, однако, почему Ягайла так плохо знает польские носовые, что вставляет их не к месту,[230] и почему А. И. Асов старается устранить из текста эти полонизмы (см. ниже). Дата его рождения 791 г. устанавливается следующим образом: каждые 532 г.[231] регулярно рождается «великий Учитель Мира», а «таковым Учителем мы вправе признать творца ВК» (Тайна, 23–24). Предыдущей фигурой такого уровня был Бус Белояр, который родился 20 апреля 295 г. (Книга, 113). Правда, эти два события разделяет 496 лет, но на мелочи внимание не обращается. Около 811 г. Ягайла участвовал в походе на Сурож и произносил проповеди, «обратившись с призывом к единению всех славянских родов» (Тайна, 30). Оставшись в Крыму, он стал свидетелем миссионерской деятельности Кирилла (которого вывел под именем Иларе[232]), а в 864 г. «с семьей» возвратился в Новгород, чтобы бежать оттуда в Киев в 874 г. Смерти Рюрика в 879 г. Ягайло не описал, почему следует, что он умер раньше (Тайна, 33–34). Остается, однако, неизвестно, почему А. И. Асов знает, что заключительные слова ВК «крещена Русь сегодня» относятся к какому-то событию 876 г., а не к крещению Руси 988 г. «Биография» Ягайлы Гана смерда показывает, с какой легкостью А. И. Асов заменяет исторические факты собственной фантазией.

(б) А. И. Асов существенно исправил орфографию ВК, полагая, что это позволительно при научном издании. Он использовал графические знаки (буквы), отсутствующие на «досках», причем два из них представляют собою букву «малый юс»: одна из них поменьше, другая чуть побольше, так что различить их почти невозможно, и вторая призвана передавать значение славянской буквы «большой юс». Складывается впечатление, что А. И. Асов не знает, что две славянские буквы в действительности отличаются не столько размерами, сколько очертаниями. Далее он более или менее последовательно заменяет в тексте сочетание «ен» на малый юс, т. е. вместо пентъ в значении числительного 5 появляется написание ПѦТЬ. Новое написание соответствует норме древнерусского письма, но расходится с нормой ВК и представлениями Ю. П. Миролюбова, который именно первый тип написания считал истинно новгородским.[233] Поправки А. И. Асова учитывают критику, высказанную лингвистами на первые издания ВК, и показывают, что издатель слишком легко позволяет себе творческое участие в этом тексте.

(в) Равным образом А. И. Асов исправил и еще одну особенность ВК — пропуск гласных, так что вместо бг стало бог, вместо влкоу стало великоу. Этого рода исправления также вызваны критикой. Они сближают текст ВК иногда с нормами древнерусской орфографии, но чаще с нормами современного русского языка. Именно в результате таких поправок, например, первоначальная Влесова книга стала Велесовой. Выполненные механически, исправления эти вносят также и ошибки в текст. Например, «и тако самьме со оце наша не едине саме» (Книга, с. 14), что значит что-то вроде «так что мы есть с отцами нашими, не одни есть». Глагольные формы у Ю. П. Миролюбова были «смьме» и «сме»,[234] что отражает современное польск. jestesmy «мы есть». Своими поправками А. И. Асов вносит еще большую неразбериху в малограмотное творение предшественника. Нужно заметить, что пропуск гласных у Миролюбова был не «лингвистического», так сказать, характера, но идеологического: это был еще один элемент подражания индийскому письму деванагари. Это письмо восходит к арамейской письменности и в основном было слоговым, т. е. не обозначало гласных. В угоду лингвистической критике А. И. Асов разрушил один из «арийских» элементов ВК, чем так дорожил ее создатель.

(г) В новом издании А. И. Асов решил заменять по своему усмотрению «а» и «ѣ» (ять), «е» и «ѣ» (ять), «о» и «ъ», «ь» и «ъ», «ц» и «ч». Действительно, чередования такого рода встречаются в русских средневековых рукописях, но в филологическом издании следует воспроизводить то, что в рукописи находится, а не то, что издателю нравится. А. И. Асов почему-то считает, что смешение этих букв является особенностью только берестяных грамот и служит, кроме того, доказательством подлинности «дощечек».

В своих «правилах» А. И. Асов, впрочем, назвал вовсе не все замены, какие он произвел в тексте. Так, он старается систематически устранить еще один полонизм ВК, который с полной очевидностью выдает фальсификацию, а именно «ш» или «ж» на месте мягкого «р». Таким образом, прежнее пшебенде стало пребѧде (Книга, 14) и т. п. Наконец, знаменитую фразу «Муж прав ыходяй до мове несть» издатель, чтобы защитить религиозную возвышенность ВК, ничтоже сумняся изменил на «Муж прав ходяй до омовенець» (Книга, 112) с переводом «Муж Правый восходил на амъвеницу».[235] Оказалось, что тут скрыта квинтэссенция науки Старого Буса о том, как идти «Путем Прави», а произнесена она между 265 и 368 гг. «Амъвеница» же, или «омовеница», происходит от греч. амвон и обозначает «возвышенное место в храме, с коего произносят проповеди. Это слово не только греческое, но и славянское по происхождению (от «мовь», что значит «речь»)» (Книга, 390).

Палеография, историческая лингвистика, этимология, грамматика относятся к числу точных наук, они опираются на факты, на документы, на фонетические законы. Слово 'αμβων засвидетельствовано впервые в греческой письменности в 347 г. в Деяниях Лаодикийского собора,[236] оно не могло быть известно славянским язычникам до проникновения к ним христианства и соответственно устроенных церквей. Греческое слово, обозначающее возвышение, образовано от глагола 'αναβαινω «восходить». Слав, мовь могло бы быть поздней диалектной формой от молва, но оно, как кажется, не отмечено в диалектах, и уж, конечно, оно не могло быть основой словообразования в III–IV вв., когда славянское слово звучало mluva или mulva и, следовательно, не было условий для выпадения звука [l]; это произошло только после падения редуцированных в XII–XIII вв. Издатель, который произвольно или в угоду своей концепции меняет чтение древнего текста, совершает подлог, фальсификацию. Единственным утешением может быть то, что в данном случае фальсификации подвергается фальсификат.

Таким образом, исправления в общем и целом служат тому, чтобы устранить те ошибки Ю. П. Миролюбова, на которые указывала критика. А. И. Асов и сам присоединяется к голосу критики и объявляет о том, что Ю. П. Миролюбов имел «своеобразные и туманные представления о языке» (Тайна, 181), что копировал текст с досок он без всякой точности (там же, 183), хотя Ю. П. Миролюбов и жаловался, что иногда копирование одной дощечки отнимало у него месяц (там же, 184). К тому же, как выясняется теперь, Ф. А. Изенбек, впервые обнаруживший дощечки, страдал наркоманией и алкоголизмом (Тайна, 174, 177–178, 183), и в его «походах в кабак» вольно или невольно участвовал и Ю. П. Миролюбов, сам страдавший запоями именно в период копирования дощечек (Тайна, 186–187, 189). Способ издания текста путем исправлений и способ объяснения его несовершенств, разумеется, лишь компрометируют и сочинителя текста, и его сегодняшнего издателя.

Издатель, однако, пошел так далеко, что дополнил ВК отсутствовавшими в ней частями — Гимном Бояна и надписью на монументе княза Буса.

Гимн Бояна обретен в архиве Г. Р. Державина, первое сообщение о нем в свое время было сделано Ю. М. Лотманом.[237] Это довольно странное сочинение все того же А. И. Сулакадзева, написанное письменами, напоминающими скандинавские руны; в действительности, большей частью это так или иначе переделанные славянские и русские буквы. «Рунический» текст сопровождается переводом, который издал Ю. М. Лотман. Свою первую публикацию гимна А. И. Асов осуществил в журнале «Наука и религия» (1995, № 4), где воспроизвел «рунический» текст и снабдил его собственным переводом, вовсе не упомянув о переводе А. И. Сулакадзева; тогда он не знал еще о публикации Ю. М. Лотмана. Между двумя переводами разница столь велика, что они не могут быть отражением одного и того же оригинала. Вот для примера первые четыре стиха гимна (сверху перевод Сулакадзева):

Отличный самовидец сражений

Для ради престарелого Славена

И ты возлюбленный

новопоселенец

Подлаживай без противности

слушателям

Пьющие мед в гостиных палатах

роды князя Словена Старого,

те, что изгнали лютую мглу

от Непры-реки,

слушайте песнь Бояна!

метня видом косте зратаивъ

ряду деля славенся стру

оже мылъ мнъ изгоив

ладиме не переч послухъ

мётень отвэдахще гості зьдаи

вы, родовъля словена стару,

иже мгляны ізгьнвьі люти

от нэпре рече, послухы

Как видно, и оба оригинала, и оба перевода отличаются безудержной фантазией, но если творение А. И. Сулакадзева скромно хранилось почти два столетия в пыли архива, то опус А. И. Асова или его анонимного соавтора распубликован в десятках тысяч копий. Это новоиспеченное творение А. И. Асов смело датирует IV в., благодаря чему устанавливает дату рождения Буса: в свой перевод гимна он вставил слово чигирь,[238] которое в некоторых русских диалектах обозначает утреннюю Венеру, а затем без долгих сомнений отождествил это светило с кометой Галлея при ее появлении в 295 г. Известно, что комета оказывается вблизи Земли каждые 76 лет, так что приходится гадать, почему именно этот ее приход был избран А. И. Асовым, равно как и дата 20 апреля, избранная для рождения славянского героя, ибо при своих приближениях комета бывает видна месяц или два. Понятно, что перевод А. И. Сулакадзева, представляющий собою довольно осторожную стилизацию под «Слово о полку Игореве» и скандинавские саги, не мог удовлетворить А. И. Асова полным отсутствием арийской тематики. В пользу гимна можно заметить, что в отличие от ВК ему чужды дикие глагольные формы, в которых соединены суффиксы причастий с суффиксами аориста и имперфекта вроде пъящехом,[239] и злосчастные полонизмы, хотя его грамматическая структура столь же нелепа, как всей ВК, как это можно видеть и из приведенного выше четверостишия.

Надпись на монументе Бояна А. И. Асов нашел прямо в Государственном историческом музее. на представляет собою индуистский гимн с повторением священного слога Ом (Книга, 122). Интересно, что датировка на монументе дана от сотворения мира (5875 г., т. е. 368 г. от РХ) в согласии с иудейско-христианской хронологией. Известно, что абсолютной хронологией от сотворения мира в Византии в IV в. еще не пользовались, она появляется лишь в VI в. в хронографиях христианских монахов, тогда как в светской письменности еще долго применялся счет времени по правителям. Датировка обозначена буквами «велесовицы», которым приписаны именно те числовые значения, какими обладают буквы кириллицы, точно воспроизводящие греческий образец, но не глаголицы, которые сохраняют своеобразие славянского алфавита (так, цифра 5 обозначена буквой Е, а не буквой Д, как ожидалось бы). Не обошлось и без других странностей. Цифра 700 обозначена почему-то вариантом буквы И, тогда как вместо 30 стоит 3 (буква Г). В комментарии утверждается, что еще до 368 г. Бус произвел реформу славянского календаря, и православная Церковь в России до сих пор именно им и пользуется (Книга, 382–383).

Примеры филологической некомпетентности А. И. Асова встречаются на каждом шагу. Здесь и простая неграмотность, которая сказывается в употреблении слова оранжировка (Тайна, с. 334 дважды) или формы языцами (Книга, 85, в собственном переводе), здесь и непонимание текста или даже порча его при желании «исправить», о чем только что говорилось. Из наиболее зияющих ляпсусов можно указать на то, что причастие мн. числа крыженщие автор характеризует как аорист 3 л. ед. ч. (Книга, 393).

Показательны комментарии к гимну Бояна. В порядке исключения форма текосте характеризуется правильно как сигматический аорист 2 л. мн. ч., но за этим следует утверждение, открывающее крайне превратные представления автора о деле, за которое он взялся: «Приведен в праславянской форме. В старославянском языке, в том числе и в языке ВК, «кс» уже перешло в «ч». Вновь мы видим древнюю форму, восстанавливаемую только благодаря сравнительному языкознанию. Во времена Сулакадзева сей науки не было» (Книга, 392). Форма текосте не является древней, это новый тип аориста, который преобладает в памятниках древнерусской письменности, так что не нуждается в «реконструкции». Говоря о переходе «кс» в «ч», который к данному случаю, как легко видеть, не имеет никакого отношения, да и вообще никогда не был известен, А. И. Асов реагирует, вероятно, на замечание О. В. Творогова о том, что праслав. *кесо дало рус. часъ (критике О. В. Творогова подверглись придуманные Ю. П. Миролюбовым формы вроде щас вместо час).[240] Хотя в гимне Бояна и имеются правильные глагольные формы, способ их употребления и интерпретации вновь выдает руку невежественного фальсификатора. Строчка 20-я гимна читается «Гамъ Боянъ пелъ и текосте вы» с переводом «Гимны Боян запел и потекли сотни воинов» (Книга, 118–119). Что рус. гам может означать «гимн», догадался уже А. И. Сулакадзев в своей подделке, которой снабдил доверчивого Г. Р. Державина;[241] но почему А. И. Асов считает, что это мн. число? Форма пелъ для IV в. удивительна во всех отношениях: писаться она должна через ять (ѣ) и не могла употребляться отдельно без глагола-связки. При глаголе текосте недопустимо употребление местоимения, ибо сама глагольная форма содержит в себе ту информацию, которая сегодня при упрощении нашей глагольной системы передается местоимением. Кстати сказать, это самая яркая черта, выдающая фальсификацию, — постоянное и не к месту употребление личных местоимений, которых почти не было в древних текстах. Фальсификатор еще может с грехом пополам найти по справочнику нужные грамматические формы, но для верного их употребления необходима начитанность в текстах определенного периода. Невзирая на правильно установленное 2-е лицо, А. И. Асов переводит глагол 3-м лицом, не придавая значения таким мелочам. Несколько раньше в этом гимне говорится «молвихомъ радимичи», где правильная по сути глагольная форма 1 л. мн. числа стоит на месте 3 л. мн. числа «молвяху» или «молвиша», что должно значить «сказали радимичи». Но перевод еще неожиданнее: «Ты, князь, промолвил радимичам».

Еще обильнее комментарий к «Боянову гимну» содержит книга А. И. Асова «Славянские руны». Здесь можно найти много такого, чего не видывала до сих пор русская научная литература. Например: слово послух «свидетель» в род. падеже имеет окончание — си, т. е. послухси (с. 250–252); в выражении «Слова о полку Игореве» по замышлению Бояню форма Бояню — род. пад. существительного (с. 253), тогда как это дат. пад. прилагательного; слово злу значит златогору (с. 257); вргу значит Сварогу (с. 259); слово метенъ значит мед, его окончание «-ен» произошло из конечного носового звука (!), а глухое «-т-» отражает оглушение на конце (с. 261), ибо А. И. Асов не знает, что глухие согласные появились на месте звонких лишь в XIII в. после падения редуцированных; форма послухъ — глагол (!) со значением «слушайте!» (с. 269), форма будесва повелит, наклонение буд. времени (!) со значением «будем своих» (с. 271), и т. д. и т. п. Особенно нелепы попытки обобщения грамматических явлений текста. Автор утверждает, например, что «флексии мн. числа в аористе и повелит. наклонении глаголов праславянского языка образовывались от местоимения вы, а не те, как в старославянском», или что «имперфект в 3-м лице может исполнять роль возвратного глагола» (с. 347). По сути всякое суждение А. И. Асова из области лингвистики или ложно, или неуместно.

Такого же уровня «этимологические» суждения А. И. Асова: грек и грех — слова однокоренные (Книга, 263), равно как истина и источник (Книга, 392), чародей производится от чары «рюмки» (Книга, 251); этим способом этимологических фантазий производятся все этнонимы, которых и в самой ВК, и в комментариях великое множество. Конечно, он не знает, что слав, крест происходит от греч. christos «Христос, помазанник», и воображает, что замена «столба» крестом в иконографии Распятия произошла под влиянием «славяноскифской традиции» (Книга, 386).

Если в изданиях середины 90-х гг. подлинные причины интереса А. И. Асова к ВК нужно было угадывать, то теперь положение дел приобрело полную ясность. ВК является то ли свидетелем, то ли источником того языческого исповедания, какому издатель предан. В комментариях к тексту выступает полный набор славянских языческих богов с их атрибутами и функциями, раздел «Богословие ВК» (Книга, 221–251) раскрывает суть этого исповедания. Как все языческие верования, эта религия носит племенной, родовой или национальный характер, т. е. ограничивается одной этнической группой, поэтому ее истоки должны быть, вероятно, своего, автохтонного происхождения. Но поскольку религия эта находится в несомненной связи с индо-арийской или индийской культурой, не остается другого, как верить в то, что славяне или русские столь же древни по своему происхождению, как народы Индостана или даже несравненно древнее, если их историческая память начинается за 45 тысячелетий до РХ (на что уже указано выше). А. И. Асов сочувственно цитирует слова своей единомышленницы О. В Скурлатовой: «Не Припятские болота, куда пытаются нас загнать некоторые археологи, а огромный простор евразийских степей вплоть до Амура — вот наша истинная прародина» (Тайна, 299), но в установлении этих границ идет гораздо дальше: от Туле, острова блаженных в Арктике, до Эвереста. Отсюда открывается шовинистический взгляд на историю, которого А. И. Асов отнюдь не чужд,[242] но религиозные предпосылки его творчества гораздо значительнее. Эпоха религиозных диспутов миновала, и сегодня было бы странно и неприлично разбирать чьи бы то ни было религиозные убеждения, опровергать их или подвергать научному суду. Ошибка А. И. Асова состоит в том, что он пытается основать религиозную доктрину на почве историко-филологического изучения случайно попавшего ему в руки текста. Но к этой работе он профессионально не готов, как не был готов и Ю. П. Миролюбов, составивший ВК. Религиозные убеждения не могут и не должны быть подтверждены или опровергнуты исторической грамматикой русского языка. Это вполне очевидно, и случай А. И. Асова служит тому лишним свидетельством. Так, подлинный текст книги Мормона, процарапанный на золотых пластинах, исчез, доступным является лишь его перевод, поэтому последователям учения нет необходимости сражаться с мировой наукой, которая наверняка нашла бы в «оригинале» ошибки лингвистического характера. Неудачным для А. И. Асова образом его религиозная доктрина оказалась связана с чуждой ему сферой знаний.

Спор о подлинности историко-летописного сочинения, составленного якобы в VIII–IX вв. новгородскими жрецами, направлен исключительно на выяснение лишь этого вопроса, по видимости одинаково важного обеим спорящим сторонам, и как всякий научный спор не может (во всяком случае, не должен) порождать личных обид и обвинений. На деле, однако, А. И. Асов сам направляет крайне оскорбительные упреки своим оппонентам[243] и болезненно переносит возражения. Он признается: «Жаль, что много сил уходит на борьбу с лиходеями (это о критиках! — А. А.). Но это неизбежно. Главной бедой таких людей я считаю "пещерный атеизм": они не понимают, что нельзя без веры вторгаться в сию область (выделено мною. — А. А.), превращать богословские и научные споры в идеологические» (Книга, 298). Красноречивое признание! История русского языка и русской литературы представляет собою область положительных знаний, которые до сих пор никому не были даны откровенным путем и не являются предметом веры. Мне пришлось назвать некоторые из многих ошибок А. И. Асова в этой области вовсе не для того, чтобы ославить его, целью было показать, что для научного спора он не созрел и не должен принимать на себя ответственность в вопросе о подлинности ВК. Едва ли он сознает, что та эквилибристика, которой он посвятил десятки и сотни страниц в своих книгах, крайне далека от научной дискуссии и научного исследования. Чтобы доказать подлинность ВК, нужно последовательно опровергнуть большую часть достижений историко-филологической науки за два последние столетия,[244] но я думаю, что для богословской позиции А. И. Асова в этом нет необходимости, а в обсуждение ее мы не входим. Защита профессионального подхода к специальным вопросам продиктована не цеховой узостью и корпоративным эгоизмом, это защита нормальной социальной организации против хаоса и хищничества. Для благополучия всего общества должны существовать институции, которые несут ответственность за профессиональные сферы вне всякой связи с религиозными или безрелигиозными убеждениями. Именно как профессионал в той области, куда случайно занесло незадачливого язычника, я утверждаю, что дом свой он строит на песке (Мф 7, 26–27).